— Нет, — сказал себе Степан, — нет, я не верю. Он мог бы быть моим сыном. Господи, — он внезапно похолодел, — а если он и вправду мой сын? Брат Моше. Они же похожи, сразу видно. Мы, конечно, с этим отцом Корвино кузены были, но все равно…
— Авраам Судаков, — откашлявшись, проговорил он и замер — на него пахнуло запахом роз.
— Это мой новый друг, мама, — рассмеялся Пьетро. "Его Моше зовут, он в гетто живет. Мы завтра договорились поиграть. А это его отец, он раввин".
Степан взглянул в ее зеленовато-серые, большие глаза и услышал нежный голос: "Изабелла ди Амальфи. Рада встрече, милый Моше. Пьетро, покажи нашему гостю мост Риальто. Это рядом, вы успеете".
Ветер с лагуны пах солью, в темно-синем небе, над белым мрамором собора виднелась бледная, полупрозрачная тень луны. Она, наконец, сказала: "Здравствуйте, капитан Стефано".
Невысокая, худенькая женщина в мужской одежде, — камзоле и бриджах, — оглядела сложенные у ее ног седельные сумы и крикнула: "Фрэнсис, Генри — берите сестру, нам пора ехать!". В прихожей было пусто. Она, присев на ступени дубовой лестницы, опустила голову в руки. "В Дувр, — твердо сказала себе Маргарет Говард, графиня Ноттингем. "В Дувр, а оттуда в Кале. На континенте мы будем в безопасности. Александр вернется, он обещал. Не может не вернуться".
Старший сын спустился вниз, держа на руках белокурую, толстенькую девочку.
— Мама, мама, — залепетала она.
Фрэнсис, — высокий для двенадцати лет, смуглый, сероглазый, — хмуро сказал: "Джеймс Лестер, сын леди Вероники, воюет, мама, вместе с отцом. Он ведь мой ровесник. Почему ты меня не отпустила? Я должен быть там, с папой, с теми, кто верен его величеству".
— Потому что Генри шесть лет, а Полине, — графиня взяла дочь, — еще двух не было. Ты должен за ними присматривать, Фрэнсис. Отец тебе все объяснил, когда уезжал.
Мальчик угрюмо отвернулся. Увидев младшего брата, что стоял, прижав к груди связку книг, он простонал: "Генри, немедленно брось все это! Нам надо ехать налегке, я же тебе говорил!"
Ребенок тяжело вздохнул. Взяв один, маленький томик, он закусил губу: "Ладно". Графиня устроила дочь в перевязи: "По коням! Фрэнсис, посади Генри впереди себя. Пистолет проверил свой?"
Мальчик кивнул. Маргарет, нащупав оружие, перекрестилась.
— Господи, — подумала она, — убереги Александра, убереги его величество, дай нам спокойно до Франции добраться. Нас круглоголовые не тронут, наверное. Все-таки правая рука Кромвеля — дядя Александра. Родная же кровь, если даже остановят, сошлюсь на него. Пьетро ди Амальфи, — она вышла на пустынный двор усадьбы и вспомнила усталый голос мужа:
— Я пытался, Маргарет, пытался с ним говорить, несколько гонцов послал. Мы же с ним дружили, в Италию вместе ездили. Просто, — Александр помолчал и затянулся трубкой, — ты же знаешь, Анита, сестра его — умерла, а после того, как ему леди Вероника отказала — он вообще прекратил с нами всеми видеться. Майкл и Софи тоже письма ему писали, а он не отвечал. Что же делать, — муж развел руками.
— Даже на венчании у нас не был, — женщина вывела своего коня из стойла. "Ведь он ровесник Александра почти, на два года его младше, сорок ему сейчас".
— Мама, — тихо сказал Фрэнсис, что сидел в седле, придерживая за плечи младшего брата, — мама, там всадники. Может быть, это папа едет?
Графиня всмотрелась в дорогу, что вела к усадьбе: "Их там человек двадцать". Она обернулась на дом: "Ни одного слуги, я же всех отпустила. И у нас — два пистолета и шпага Фрэнсиса. А если это круглоголовые?".
— Мама! — растерянно проговорил Генри. Маргарет горько поняла: "Не успеть".
Они влетели во двор усадьбы, поднимая пыль, осаживая лошадей. Высокий, красивый мужчина с чуть раскосыми глазами, спешился. Он издевательски спросил: "В Дувр торопитесь, ваша светлость? Придется подождать". Он шутовски поклонился, и велел: "Закрыть ворота!"
— А теперь, — он подошел к ней. Маленькая Полина, проснувшись, заплакала. "Теперь вы мне расскажете — куда ваш муж спрятал ту часть сокровищ короны, которую ему доверил так называемый монарх. Ну! — угрожающе сказал мужчина. "Меня зовут Пьетро ди Амальфи. Вы, обо мне, наверняка, слышали".
— У него виски уже седые, — почему-то подумала Маргарет, — впрочем, у Александра тоже. Господи, помоги ты нам, брат на брата идет, и сын на отца.
— Я ничего не знаю, — ответила она, дрожащим голосом, — я с осени не видела мужа, мистер ди Амальфи. Пожалуйста, отпустите нас. У меня маленькие дети, старшему сыну всего двенадцать лет.
— С осени, — мимолетно вспомнила Маргарет, — да, с ноября. Деревья уже облетели. А сейчас апрель. Хорошая весна, теплая, сеять как раз надо. Да что это я — половина страны выжжена и в руинах лежит.
— Двенадцать лет, — протянул Пьетро. "Некоторые двенадцатилетние уже хорошо держат оружие. Вот, например, юный Джеймс Лестер, попал в плен на поле боя, раненым. А отец его погиб, — мужчина покачал головой, — какое несчастье. Обыскать дом! — приказал он.
Дитя все плакало. Пьетро, поморщившись, грубо достав девочку из перевязи, подбросил ее в воздух.
— Нет! — крикнула Маргарет, а потом она услышала звук выстрела и потеряла сознание.
Она очнулась от запаха гари и свежего, металлического аромата крови. Над двором висел тяжелый, серый дым. "Дети, — подумала Маргарет. "Он выстрелил в Полину, Господи, что с ней? Что с мальчиками?"
Женщина попыталась приподняться и поняла, что ее руки связаны за спиной.
— Вставайте, — раздался грубый голос. Она открыла глаза, и увидела то, что лежало на каменных плитах двора.
— Зачем? — только и смогла спросить Маргарет, отчаянно желая только одного — умереть прямо здесь, рядом с ними.
Пьетро задумчиво посмотрел в ту же сторону. "Я очень метко стреляю, — сказал он, усмехнувшись. "Попал вашей дочери прямо в сердце, а что у нее голова разбита — так это копытами. Лошади испугались выстрела. Она уже была мертва, дорогая мадам. Ваш старший сын пытался сражаться, — он взглянул на окровавленное тело, — пришлось его расстрелять, а младший — мы давно спорили, можно ли ребенка разрубить секирой на две половины. Видите, — он показал, — можно".
— Убейте меня, — Маргарет опустилась на колени и заплакала. "Я прошу вас, убейте и меня тоже".
Он усмехнулся. Женщина увидела пятна подсыхающей крови на закатанных рукавах рубашки, на сильных, смуглых руках. Пьетро толкнул ее вниз. Поставив женщину на колени, достав секиру — он отрубил ей голову одним чистым, красивым ударом.
Сзади захлопали и он улыбнулся: "Пику мне!". Когда они уже выезжали на дорогу, Пьетро, посмотрел на пылающий дом и мертвые тела: "Тут двадцать миль до замка Экзетеров. Я должен сам сообщить леди Веронике о том, что она стала вдовой. Она, наверняка, там прячется. Это, — он повертел в руках пику с насаженной на нее, окровавленной головой, — сделает ее сговорчивей".
